На этих собраниях в подвале Жехова тема искусства была центральная, связующая. Всё спорили, что-то доказывали – буквально всё гудело... Не всё, конечно, получилось, что задумывали. Кто-то со временем отошел от искусства. Сейчас – время распорядилось – мы редко видимся.

Собирались, сбрасывались на чай, кто-то шел покупать. Садились по кругу, стихи читали. Рецензий не было – просто стихи слушали. И вот с вечера и до утра. Там клубилось это всё – котельня... Клубы дыма, и в облаке дыма художники, поэты... Как у Горького в «На дне»... В то же время, друг другу открывали глаза. Для меня Валера Жехов многое открыл – в том, как рисовать. Он при мне работал, я наблюдал. Жехов – он был в это время старшим среди нас, что ли – очень рассудительный, выделялся по познаниям. Сальвадора Дали, Делакруа, футуристов, кубистов, экспрессионистов – он знал всё.

И в литобъединении при Союзе писателей (всё вокруг стихов) я тоже участвовал. Коля Бурашников там был, Востриков, Саша Меркушев. После литобъединения закрывались в подвальчике – начиналось застолье, и опять же – до утра.

Больше я общался с Болотовым. Вот буквально – на такси приезжали к нему домой, компаниями, с вином – это продолжалось годами. Сгубила его популярность. Мы знали, что разрушаем его здоровье. Но – врывались! Крепкое вино... «Ну что, ребята, по рублю? Поехали к Вите?» – «Поехали!» И вот: такси, и мы уже летим. С гитарой, с вином. Мы просто неуемные были! Средь ночи ходили в баню, прыгали в снег. Просто вприсядку плясали по полчаса – пот градом, вспрыгивали на стол, цитировали стихи, импровизировали – у Болотова, у художников – везде, где бы мы ни собирались. Жили очень весело. Друг друга в гости звали, тяга была друг к другу. Чувство общения – его ничем не заменишь.

Я пробовал печататься в коллективных сборниках, но время было какое... Тягостно это все. Но все, что делается – к лучшему. Так я многие глупости не напечатал. 

И вот – все бурлило: поиск, брожение. Шел анализ внутренний. И когда мой друг приехал из Ленинграда, привез тайком Бхагават Гиту (85-84-й год)... Он зашел – я сидел на кухне, едва живой. Он зашел, говорит: «Вот, что я привез». Я увидел: «Вот это мне нужно». Он говорит: «Обещал другу». Я спрашиваю: «Как так? Зачем тогда мне показал?» И пришлось – год ждал, когда освободится книга. И потом настал этот момент. Я прочитал эту книгу от корки до корки, настолько она меня захватила. Вот это – мое. Другие священнописания я читал, поскольку люди советовали. А тут – мне захотелось дальше, в Индию, потрогать все – ведь как?! там Господь! – прикасаться к Его вещам. Это же надо – Его сандалии! Я до сих пор ошеломлен этим: как так?! В этих сандалиях ходил Господь! – их нам на голову ставили. Или – расплавленный камень. До сих пор в какой-то трепет впадаю, когда вспоминаю это, туда переношусь душой.

15.12.1998, АЛК